Акмолинская правда (Кокчетав, Кокшетау, Степногорск, Щучинск)

ПАМЯТЬ

ЗАВТРА БЫЛА ВОЙНА. ОБРАЗ ГЕРОЯ ПЕРЕДАТЬ ПОТОМКАМ

Завтра была война
22 июня - 70 лет начала Великой Отечественной войны, унесшей десятки миллионов жизней советских людей. По мнению некоторых историков, до сих пор не удалось получить объективной картины начала той страшной трагедии. К примеру, профессор Академии военных наук РФ Сергей Брезкун полагает, что лишь теперь забытые и вновь открывающиеся факты позволяют начать корректную реконструкцию последних предвоенных дней.
Москва, 18 июня 1941 года. Кремль обращается к Гитлеру о срочном направлении в Берлин Молотова для взаимных консультаций. Это не гипотеза, а факт, отмеченный в дневнике начальника ОКБ Франца Гальде-ра. В нем, среди других записей 20 июня 1941 года, имеется: «Молотов хотел 18.6 говорить с фюрером». Эта фраза, достоверно фиксирующая факт советского предложения Гитлеру о срочном визите Молотова в Берлин, полностью переворачивает всю картину последних предвоенных дней. Сталин встревожен. Он лично диктует руководителю ТАСС текст заявления от 14 июня, где говорится, что «по данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы...»
Возникает идея направить к Гитлеру Молотова. Гитлер отказывает. Пойти на встречу с заместителем Сталина фюрер не мог никак. Даже если бы он начал тянуть с ответом, это было бы для Кремля доказательством близости войны. Но Гитлер вообще отказал. После этого не надо быть ясновидящим, чтобы сделать тот же вывод, к которому пришел тогда один из советских главкомов: «со дня на день».
К вечеру 18 июня 1941 года Москва знала точно: война близка. Поняв, что Гитлер решился напасть на СССР, Сталин не позднее вечера 18 июня начал отдавать соответствующие распоряжения Наркомату обороны. Новая активность была замечена и чужим глазом, что подтверждается в записке Сталину, Молотову и Берии, направленной наркомом ГБ Меркуловым 21 июня 1941 года, с текстом беседы двух иностранных дипломатов, состоявшейся 20 июня. Там были слова: « Здесь все беспокоятся - война, война. Да, да. Русские узнали».
Теперь надо было дать указание о срочном приведении - без особого шума - войск Особых округов в боевую готовность. И тут, по мнению некоторых военных историков, далеко не все генералы оказались на высоте. С начала мая 41-го каждый старший командир и генерал в западных военных округах должен был быть как натянутая струна. Это было также обязанностью «команд» Тимошенко и Жукова в Москве, Павлова в Минске и Кирпоноса в Киеве. Но армия «готовилась» к войне так, что при незначительном на январь 1941 года мобилизационном запасе огнеприпасов в КОВО Генштаб и ГАУ предпочитали отписываться и «успокаивали» Киев, что, мол, в течение 1941 года все будет отгружено.
Страна дала армии крепкую броню быстрых новейших танков Т-34, но в предгрозовую пору рядовые танкисты не имели возможности эту технику в кратчайшие сроки освоить. С другой стороны, новые механизированные и танковые корпуса формировались чуть ли не на границе. Да, в целом Красная Армия была крепка, но имела, как сейчас выясняется, ряд слабых звеньев.
Много неясного мы имеем в освещении предвоенной половины 1941 года и в особенности последней предвоенной недели. Скажем, знаменитая «заслуга» наркома ВМФ Кузнецова в приведении флотов в готовность № 1... Так ли уж она была велика на деле? Есть «Записки участника обороны Севастополя» капитана 1-го ранга Евсеева, которые хранятся в Центральном военно-морском архиве. И из них следует, что боевую готовность на Черноморском Флоте объявили уже после того, как первые немецкие бомбы разорвались на Приморском бульваре Севастополя, заполненном гуляющими по случаю завершения больших маневров.
Маневрами руководил адмирал Исаков. Он-то и засекретил в 1943 году записки Евсеева «с правом использовать всем, работающим по Севастополю». Заметим: не отдал приказ наказать Евсеева за клевету, а «всего лишь» засекретил неудобную правду об адмиральском банкете под немецкие бомбы.
Зато начальник ГУ погранвойск НКВД генерал Соколов в ночь на 22 июня находился на участке 87-го погранотряда Белорусского пограничного округа. Главный пограничник страны не мог быть там без приказа Берии и санкции Сталина, и ясно, что Соколов нужен был в Белоруссии для того, чтобы с началом боевых действий организовать боевую работу пограничников в условиях войны. 21 июня заставы, пограничные комендатуры и отряды вышли из казарм и заняли оборонительные сооружения. Пограничники всегда умели воевать, и один опытный солдат границы (а их было в западных округах около 100 тыс.) в условиях сложного динамичного боя стоил, пожалуй, десятка обычных красноармейцев. Так и вышло: погранвойска в начавшейся войне сразу же сыграли роль, без преувеличений, стратегическую. Они сутками держались в обстановке, в которой многие армейские части катились назад через часы.
Печально известный генерал Павлов в последний предвоенный вечер наслаждался опереттой в Минском театре, хотя в тот момент должен был находиться не в ложе театра, а на фронтовом командном пункте, потому что не позднее 19 июня из Москвы в Минск и Киев поступили соответствующие распоряжения. И общая неготовность приграничных военных округов НКО к 22 июня выглядит более чем странно на фоне готовности пограничных округов НКВД. Судя по всему, Сталин дал за три дня до войны общее «добро»! Не версия, а факт, что не позднее второй половины дня 19 июня из Москвы поступил в Киев приказ полевому управлению штаба округа немедленно передислоцироваться в город Тернополь, где в здании бывшего штаба 44-й стрелковой дивизии располагался фронтовой командный пункт.
Под Барановичами, в районе станции Обуз - Лесная, разворачивался фронтовой командный пункт ЗапОВО. Только Павлов там до начала войны так и не появился. А вот в ОдВО генерал Захаров прибыл на свой полевой командный пункт в районе Тирасполя 21 июня вовремя и взял на себя командование. И прибыл Захаров туда потому, что еще 14 июня (!) получил приказание из Москвы выделить армейское управление 9-й армии и 21 июня вывести его в Тирасполь.
Бывший замначштаба Одесской ВМБ контр-адмирал Деревянко прямо пишет о директивах Тимошенко и Жукова от 14 и 18 июня и сообщает, что командующие других западных округов получили их 18 июня. Например, сообщается, что 13 июня Тимошенко просил у Сталина разрешения привести в боевую готовность и развернуть первые эшелоны по планам прикрытия, но Сталин не разрешил. Что ж, 13 июня так, надо полагать, и было. Сталин, понимая, что страна еще не готова к серьезной войне, не хотел давать Гитлеру повода к ней. Известно, что Гитлер был очень недоволен тем, что Сталина не удается спровоцировать. Поэтому 13-го июня Сталин еще мог колебаться - пора ли принимать все возможные меры по развертыванию войск. Потому и начались срочные зондажи, начиная с заявления ТАСС от 14 июня, которое Сталин скорее всего после разговора с Тимошенко и составил. Затем последовал «момент истины» с отказом Берлина принять Молотова. В своих мемуарах Жуков писал: «После смерти И.В.Сталина появились версии о том, что некоторые командующие и их штабы в ночь на 22 июня, ничего не подозревая, мирно спали или беззаботно веселились. Это не соответствует действительности. Последняя мирная ночь была совершенно иной...»
Подготовил Михаил ШАПОВАЛОВ.

Образ героя передать потомкам
Год от года ветеранов Великой Отечественной войны становится все меньше. Чувство горечи от невосполнимой потери переживается острее. Ведь представители поколения, прошедшего через огненные испытания, сумевшие сохранить лучшие человеческие качества, являют собой образец мужества, стойкости.
Именно таким человеком был мой дедушка Негметжан Жармухамбетов, ушедший из жизни двадцать три года назад. Вместе с супругой Сакан Мурзагожиевной они воспитали семерых детей, ставших достойными гражданами Казахстана и опорой родителям в старости. В этой семье вырос и мой отец. В ней, как и в других, строго придерживались традиций, одна из которых - обязательный сбор в родительском доме на День Победы. Дочери, сыновья и внуки, - все стремились приехать в этот день, чтобы поздравить ветерана-фронтовика. Бывалый батыр делился с нами воспоминаниями о той войне, с особой теплотой вспоминая о своих однополчанах, называл имена многих фронтовых друзей.
Негметжан Жармухамбетович - выходец из бедной крестьянской семьи. Родившись в переломный 1917 год в селении Карагай Щучинского района Кокчетавской области, он с ранних лет познал тяжелый сельский труд. А в июле 1941 года его призвали на фронт. Боевой путь Негметжана Жармухамбетова начался с Дальнего Востока, где ему довелось быть артиллеристом 92-го стрелкового полка. В одном из боев его тяжело ранили, и впоследствии он был комиссован на Родину. Но, оправившись от болезни, вновь направился в действующую армию. С мая по декабрь 1943 года воевал минометчиком в составе 12-го минометного полка, освобождая от фашистов такие города, как Вязьма и Горький.
Вновь из-за очередного тяжелого ранения смелому воину пришлось выбыть из строя. Осколками снаряда его ранило в живот и бедро, в этот раз на лечение ушли годы, раны часто напоминали о себе нестерпимой болью. Вернувшись с войны инвалидом, он прожил трудную жизнь. В тылу тогда было не легче, все трудились для того, чтобы помочь фронту. Вот и нашему дедушке приходилось работать на различных участках, но он всегда был там, где его помощь и участие были необходимы. Чабаном, заведующим током, складами, скотником, разнорабочим - кем он только не работал.
Правительство страны по достоинству оценило вклад в победу Негметжана Жармухамбетова, участника войны и работника тыла. За храбрость, стойкость и мужество, проявленные им в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, он был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, юбилейными медалями. Но не только за боевые заслуги получал ветеран медали, но и за мирный труд. В частности, за освоение целинных земель.
Когда Негметжана-ата не стало, мне было всего семь лет. Но я счастлива, что мне довелось пообщаться с ним. Мои детские воспоминания хранят в памяти его образ, голос, манеру общения с детьми, тепло его рук и бесконечную доброту к окружающим. Сейчас я понимаю, что ветераны Великой Отечественной войны - это живые свидетели истории, и ее необходимо знать следующему поколению. Теперь о нашем дедушке я рассказываю своей дочери, надеясь на то, что ниточка памяти о дорогом мне человеке будет и дальше тянуться к следующим поколениям нашего рода.
Жанара ЖАКУПБЕКОВА.

©Областная общественно-политическая газета "Акмолинская правда".
Частичное использование (цитирование) отдельных материалов возможно при условии ссылки на сайт "Акмолинской правды" http://akmolinka.narod.ru